Женщина в камере №9
Карин Гамбье
Ховард Вернон
Сьюзен Хэмингуэй
Эстер Штудер
Содержание
Сюжет
В один из концентрационных лагерей Южной Америки попадает группа молодых девушек. Здесь, на территории лагеря, пытаясь выведать у девушек засекреченные имена их пособников, а также другие необходимые разведданные, их подвергают садистским и сексуальным пыткам надзирательница и доктор Милтон. Претерпевая все эти издевательства и извращения, девушкам удаётся, соблазнив одного из охранников, обнажёнными бежать из лагеря в джунгли.
В ролях
Другие названия фильма
Примечания
Полезное
Смотреть что такое «Женщина в камере №9» в других словарях:
Женщина-паук (Джессика Дрю) — У этого термина существуют и другие значения, см. Женщина паук. Джессика Дрю Spide … Википедия
Франко, Хесус — В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Франко. Хесус Франко Jesus Franco … Википедия
Блатной жаргон — Воровской жаргон (правильнее это явление называть «арго») социальный диалект (социолект), развившийся в среде деклассированных элементов общества, как правило, преступников. Представляет собой систему терминов и выражений, призванных изначально… … Википедия
Вертухай — Воровской жаргон (правильнее это явление называть «арго») социальный диалект (социолект), развившийся в среде деклассированных элементов общества, как правило, преступников. Представляет собой систему терминов и выражений, призванных изначально… … Википедия
Воровское арго — Воровской жаргон (правильнее это явление называть «арго») социальный диалект (социолект), развившийся в среде деклассированных элементов общества, как правило, преступников. Представляет собой систему терминов и выражений, призванных изначально… … Википедия
Воровской жаргон — (правильнее это явление называть «арго») социальный диалект (социолект), развившийся в среде деклассированных элементов общества, как правило, преступников. Представляет собой систему терминов и выражений, призванных изначально идентифицировать… … Википедия
Тюремный жаргон — Воровской жаргон (правильнее это явление называть «арго») социальный диалект (социолект), развившийся в среде деклассированных элементов общества, как правило, преступников. Представляет собой систему терминов и выражений, призванных изначально… … Википедия
Урка — Воровской жаргон (правильнее это явление называть «арго») социальный диалект (социолект), развившийся в среде деклассированных элементов общества, как правило, преступников. Представляет собой систему терминов и выражений, призванных изначально… … Википедия
Фуфло — Воровской жаргон (правильнее это явление называть «арго») социальный диалект (социолект), развившийся в среде деклассированных элементов общества, как правило, преступников. Представляет собой систему терминов и выражений, призванных изначально… … Википедия
Чмо — Воровской жаргон (правильнее это явление называть «арго») социальный диалект (социолект), развившийся в среде деклассированных элементов общества, как правило, преступников. Представляет собой систему терминов и выражений, призванных изначально… … Википедия
Одна женщина на 300-500 мужчин: ужасы, которые пережили заключенные в концлагере Равенсбрюк
В небольшом немецком городке Фюрстенберг, в ста километрах от Берлина, проживает всего 7 тысяч человек. Зато многие немцы и жители соседних стран нередко приезжают сюда отдохнуть: поплавать на яхте, порыбачить, насладиться богатой зеленой зоной. Ведь Фюрстенбург – это еще и климатический курорт. По утрам местные жители собираются в пекарнях или кафе-мороженых, где нет Wi-fi. Он здесь и не нужен: почти вся молодежь разъехалась по крупным городам. Идиллию Фюрстенберга нарушает лишь история: темная и страшная.
Деревня Равенсбрюк теперь часть Фюрстенберга. Именно здесь с 1939 по 1945 годы находился крупнейший женский концлагерь, который к концу войны стал настоящим лагерем смерти. С муками и ужасом в стенах Равенсбрюка столкнулись 130 тысяч человек, большинство из них – женщины и дети.
«В память о наших подругах, которые под гнетом эсэсовцев должны были строить эту дорогу, и всех, кто при этом погиб», – гласит надпись на четырех языка, в том числе и на русском, на монументе по дороге в Равенсбрюк.
По дороге, ведущей в концлагерь, я иду одна. Дело в том, что он не особо популярен среди туристов. Тишину нарушает лишь проезжающая мимо полицейская машина: «Вы направляетесь в мемориал?» – «Да». Колючая проволока защищает старые дома эсэсовцев. Мемориальный комплекс занимает лишь пару таких зданий, еще несколько принадлежат юношеской базе отдыха, остальные стоят в запустении. Муниципалитет не знает, как их использовать и на какие средства ремонтировать. На удивление музейный фонд Равенсбрюка даже больше, чем у концлагеря Дахау.
Февраль 1940. Двух женщин впервые порют на эстакаде. Две недели назад Гиммлер заказал это наказание.
Январь 1943. Экспериментальные операции доктора Гебхардта продолжаются. Одну польскую женщину оперируют четвертый раз на обе ноги.
18 января. Согласно отчетам, двух польских женщин оперируют снова. Одну из них – третий раз, другую – пятый.
Богумила Ясюк, Равенсбрюк, 1944. Источник: Мемориальный музей Холокоста (США)
Как и в ряде других лагерей, в Равенсбрюке проводили медицинские эксперименты над женщинами. Доктора, как мужские, так и женские обещали руководству Третьего рейха исключительные результаты в области трансплантации и медицинских тестов, которые в дальнейшем сделают солдатов сильнее. Чаще всего для экспериментов выбирали полячек, многие умирали в процессе, выживших расстреливали.
В Равенсбрюке проводили эксперименты с костями, мышцами и нервами. Профессор Карл Гебхардт, чей госпиталь был всего в 12 километрах от концлагеря, разрезал здоровую ногу женщины, повреждал кости и сухожилия, а после работал над их сращиванием. В результате операций у женщин появлялись уродливые большие наросты, которые сильно болели и оставались на всю жизнь. Санитарные нормы соблюдались лишь поначалу.
«Мне повезло. Нам проводили операции в самом начале, использовали чистые бинты. Когда операции были на потоке, за санитарией никто не следил, бинты использовали многократно, в результате у людей развивались инфекции», – вспоминает одна из заключенных.
Гинеколог Карл Клауберг хотел создать быстрый и дешевый способ стерилизации. Исходя из нацистской идеологии, представители «низшей расы» должны были выполнять рабскую работу, но не размножаться. Он экспериментировал с безоперационными методами. Вводил в фаллопиевы трубы едкую жидкость, что приводило к сильному воспалению и дальнейшему бесплодию. Эксперименту подверглись по меньшей мере 160 женщин, среди них были девочки от десяти лет.
Будничная жизнь в лагере тоже была непростой. Когда женщины только прибывали в лагерь, их раздевали прямо на улице, затем отправляли к гинекологу. Всю одежду и личные вещи забирали, вместо них – полосатая роба и деревянные башмаки. Летом заключенные вставали в 3:30 и приступали к рабскому труду. Днем был небольшой перерыв, дальше работа продолжалась до самого вечера. В Равенсбрюке женщины должны были шить одежду для всех заключенных Третьего рейха и самих нацистов, здесь находилось предприятие для текстильного и кожевенного производства. В 1942 году немецкий электротехнический концерн «Siemens & Halske AG» возвел 20 бараков для принудительного труда.
К 1943 году лагерь был переполнен, никакие правила гигиены и санитарии больше не соблюдались. Приходилась пробираться через толпу, чтобы попасть в туалет или к умывальникам. Исключение делали лишь для женщин, которых отправляли «работать» в бордели. Их не постригали, лучше кормили и одевали. Публичные дома открывали на территории мужских концлагерей, чтобы «повысить производительность труда». И именно Равенсбрюк был основным поставщиком проституток. Чаще всего отбирали немок, полячек и француженок. Сначала женщинам обещали освобождение из концлагеря спустя полгода работы в борделе. Для многих желание оказаться на свободе было сильнее моральных принципов.
Перед отправкой в публичной дом девушек приводили в надлежащий вид: кололи кальций, чистили зубы и кожу, купали в дезинфицирующих ваннах, откармливали и оставляли загорать под кварцевыми лампами. По разработанному нормативу – одна женщина на 300-500 мужчин. Один сеанс длился 15 минут, за происходящим надзиратели наблюдали в глазок.
Мужчины же не лишали себя удовольствия и никогда не отказывались от такого способа поощрения, прекрасно зная, что женщины в борделях – такие же заключенные, как они.
«Мне было 18, и я даже не знал, что такое бордель. Но там у меня было первое сексуальное приключение. Я уже знал эту молодую женщину – ее звали Фрида. Она была старше меня на шесть лет, поэтому для меня это уже была взрослая женщина. Она мне сказала: «Ну что, давай отдохнем, выкурим по сигарете». Я никогда не курил. Все случилось само собой, я был возбужден происходящим. Позже я попросил мать отправить мне 25 марок из дома, один визит стоил – 2 марки. Я к ней ходил 12 раз», – так вспоминал о своем первом сексуальном опыте в борделе голландец Альберт ван Дайк.
«Когда я пошел в бордель, я ничего не знал о сексе. Она у меня спросила: «Ты когда-нибудь спал с женщиной?». Это был мой первый раз и, конечно, мне понравилось. Позже я пробовал снова попасть к этой проститутке, но бордель работал не постоянно. Иногда там нужно было убираться, женщины заболевали или беременели. Как-то я залез в окно и провел с ней два часа», – описывал свой опыт другой заключенный.
Из-за принудительной стерилизации женщины беременели не часто, в большинстве случаев их сразу же отправляли на принудительный аборт. Рожать разрешали лишь немкам. Именно поэтому в Равенсбрюке за несколько лет родилось более 600 детей. Женщины должны были вернуться к работе через неделю и могли видеть малышей лишь в перерыве. Местные медсестры старались помочь новорожденным, но большинство почти сразу умирали.
Дует сильный ветер, на безлюдной площади, окруженной бараками, становится жутковато. Будто дух прошлого до сих пор не покинул это место. Несколько помещений в мемориале сохранили в первозданном виде – потрепанные, с облупленной краской и ржавчиной.
Одна из уникальных экспозиций – это дом фюреров СС. Известно всего о 54 офицерах СС, которые работали в Равенсбрюке в чине фюреров. Что их заставляло выполнять эту службу и почему немки мечтали выйти за них замуж?
В отличие от обычных граждан, фюреры получали шикарные для того времени дома абсолютно бесплатно, пусть и рядом с концлагерем. На экспозиции выставлен дом, в котором проживал первый комендант Равенсбрюка Макс Кегель с женой. На первом этаже – вестибюль с камином, две комнаты, кухня с кладовой, туалет и коридор. На втором – спальня, детская, комната для гостей и ванная. Жилая площадь – чуть меньше 150 метров, дом был оснащен центральным отоплением.
Узники концлагеря благоустраивали сады семейства фюреров, прислуживали за их гостями. Женами таких эсэсовцев чаще всего были весьма образованные женщины, считавшие, что такой брак улучшит их жизненные условия. В рамках военного времени обычные немки должны были работать на предприятиях, но только не жены фюреров. Им разрешалось заниматься детьми и бытом.
В 1943 году в Равенсбрюке построили крематорий, с того момента он превратился в настоящий лагерь смерти. Тела сжигали, а весь пепел сбрасывали в озеро. В 1944 году командование лагеря получило приказ уничтожить все больных, старых и неработоспособных заключенных. Сначала женщин казнили выстрелом в затылок, чуть позже построили газовые камеры.
Ядвига Дзидо демонстрирует свою травмированную ногу на Нюрнбергском процессе. Эсперт объясняет природу медицинского эксперимента, проведенного на ней в Равенсбрюке. Источник: Мемориальный музей Холокоста (США)
«Заключённый-мужчина забирался на крышу и бросал газовый баллончик в камеру через трап, который сразу же закрывал. Я слышал стоны и хныканья внутри. После двух-трёх минут всё замолкало. Я не могу сказать, были женщины мертвы или без сознания, поскольку не присутствовал при уборке камеры», – так описывал процесс казни помощник коменданта Шварцгубер.
Когда эсэсовцы поняли, что Красная армия приближается, они уничтожили почти все документы. 30 апреля 1945 года советская армия освободила Равенсбрюк. Большинство подфюреров, охранников и надзирательниц этого концлагеря после 1945 года снова влились в немецкое общество и за службу в Равенсбрюке к ответственности никогда не привлекались. Некоторые из них до сих пор считаются пропавшими без вести.
Женщина в камере №9
Frauen für Zellenblock 9
Боевик, Драма, Ужасы, Криминал
Информация о фильме
Боевик, Драма, Ужасы, Криминал
В ролях:
Эмоции от фильма
Рейтинг Фильм Про
6.7 (2 оценок)
Отзывы о фильме
Смотри новинки онлайн
Мистика, Драма, Криминал
Драма, Приключения, Фэнтези
Драма, Приключения, Фэнтези
Драма, Триллер, Ужасы
Биографический фильм, Семейный фильм, Спортивный фильм
Боевик, Мультфильм, Приключения
Комедия, Мультфильм, Семейный фильм
Боевик, Приключения, Фэнтези
Боевик, Комедия, Драма
Комедия, Драма, Мелодрама
Фильм Про
© 2019 Сетевое издание «Фильм Про (filmpro.ru)». Учредитель: Федеральное государственное унитарное предприятие «Всероссийская государственная телевизионная и радиовещательная компания» (ВГТРК). Свидетельство о регистрации СМИ ЭЛ № ФС 77-69132 от 24.03.2017. Выдано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций. Главный редактор: Кудрявцев И.А. Адрес электронной почты редакции: info@vesti.ru, телефон редакции:+7(495)232-63-33. Для детей старше 16 лет.
Все права на любые материалы, опубликованные на сайте, защищены в соответствии с российским и международным законодательством об интеллектуальной собственности. Любое использование текстовых, фото, аудио и видеоматериалов возможно только с согласия правообладателя (ВГТРК).
На нашем сайте мы используем cookie для сбора информации технического характера и обрабатываем IP-адрес вашего местоположения. Продолжая использовать этот сайт, вы даете согласие на использование файлов cookies.
Секретарша суда отсидела в колонии и описала жутковатый быт
Срок Марина отбывала вместе с сотрудницами правоохранительных органов
Жертвами страшных пыток в Саратовской тюремной больнице становились мужчины. Увы, это нее значит, что в женских исправительных учреждениях творится меньше ужаса.
Женщина в тюрьме — уже само по себе нечто противоестественное. Но особенно странно, когда за решеткой оказываются бывшие сотрудницы правоохранительных и судебных органов. О том, как они попадают туда и что за жуткие вещи с ними происходят, рассказала недавно освободившаяся в прошлом секретарь одного из российских судов Марина Кораблева.
Фото: Пресс-служба ГУФСИН России
Тюрьма для генеральш
Марина недавно освободилась. Но, встретив ее на улице, вы никогда даже не подумаете, что она была ТАМ. Симпатичная молодая женщина с высшим образованием, опытом работы в судебной системе и госорганах. Могла ли она подумать, что когда-нибудь окажется на месте заключенной? Впрочем, обо всем этом она сама расскажет в нашей беседе, которую я начала с вопроса — как служительницу Фемиды покарал ее же меч правосудия.
— Если быть точной, к моменту задержания я уже уволилась из судебной системы и работала в Пенсионном фонде, — начинает Марина. — Обвинение мне предъявили по «народной» статье. Нашли у моего знакомого, с которым я была в тот момент, около трех граммов гашиша. Мне вменили хранение, часть 2 ст. 228 УК РФ. Сразу взяли под стражу, хотя я москвичка, у меня двое детей.
Но надо сказать, что в принципе почти всем бывшим или действующим сотрудницам правоохранительной и судебной системы избирается самая жесткая мера пресечения. Попала в СИЗО №6 и была поражена тому, сколько там женщин-«бээсниц» (бывших сотрудников).
Морально было тяжело. Со мной в камере сидела старший следователь по особо важным делам (ей вменили создание ОПС, члены которого похищали квартиры). Так вот, она издевалась над нами: «Туда не садись, сюда не ходи». Себя называла элитой, все должны были, по ее пониманию, прислуживать ей.
Сидела одновременно со мной в СИЗО, но в другой камере, женщина-генерал МВД. Ее потом оправдали, восстановили на работе. Вот она, к слову, после освобождения поддерживала некоторых женщин за решеткой, деньги им посылала. Но одна зэчка стала этим пользоваться, звонила ей, клянчила и даже угрожала. Так что генеральша вынуждена была сменить номер.
— В какую тюрьму вы попали?
— Отбывать наказание меня отправили в женскую колонию в Костроме, где осужденные — только «бээсницы». Содержится там чуть больше ста человек. Что это за женщины? В основном бывшие сотрудницы ППС, налоговой полиции, приставы судебные (одна девчонка в Москву из региона приехала, устроилась в ФССП, а ей дали взятку — 200 тысяч, для нее огромные деньги, — и тут же арестовали). Много было бывших следователей МВД и СК. Одна, помню, устраивала нам сцены. Ее держали сначала от нас отдельно, в санчасти, потому что она просто не в себе была. А потом вроде как ее подлечили, попытались к нам подселить, но она начала бегать по территории, кричать на всех… Потом написала заявление на надзирающего прокурора, будто он ее хотел изнасиловать. Все просто обалдели. А ее снова в санчасть поместили.
У некоторых «крыша» в процессе следствия «съезжает». Сидела со мной бывшая зампрокурора одного из районов Москвы. Ее осудили за посредничество во взятке. Так у нее появилась мания — будто ее преследуют, хотят отнять квартиру. Сумки свои везде таскала с собой, на всех кидалась: «Вы меня посадить хотите по новому делу, чтобы мою квартиру забрать!» Жалко ее было. Она, кстати, отсидела от звонка до звонка.
— Бытует мнение, что большинство преступлений женщины совершают из-за мужчин…
— Взятки же у многих — при чем тут мужчины? Скажем, в одном отделе полиции была целая схема по вымогательству взяток. Задержали одну, она сдала всех, и заехали в колонию вместе — вся женская часть отдела.
— Были ли в колонии невиновные, и если да, то какой процент?
— Вы знаете, наверное, все-таки совсем невиновных нет. Все равно есть какая-то доля вины. И у меня она есть.
Но многие, конечно, говорили, что они невиновные. Я с некоторыми спорила: «Ты ж взяла эти деньги!» У некоторых просто профдеформация произошла — они считали нормальным брать «благодарности», «подарки», не признавали это за взятку. Но вообще «бээсники» — это особая публика. Многие, уж простите, гнилые внутри. И это быстро проявляется в мелочах.
— С вами в колонии были только бывшие сотрудницы или попадал туда другой контингент?
— Попадали и не «бээсницы». В нашу колонию отправляли их как в безопасное место. Там сидела девушка, которую арестовали в 17 лет, дали большой срок за изготовление синтетических наркотиков. Она дочь очень высокопоставленных сотрудников правоохранительных органов. Из-за мамы и папы была угроза ее жизни в обычной колонии, так что ее перевели к нам.
И педофилок хватало. В обычных же женских колониях никто осужденным по таким статьям безопасности не мог гарантировать. Предполагалось, что бывшие сотрудницы более разумные и никого не убьют.
— Вы не ошиблись: речь о преступлениях против детской половой неприкосновенности?
— Именно о них. Это самая страшная категория. Их истории слушать невозможно. Сидела с нами женщина за то, что «развлекалась» вместе с любовником и своим девятилетним ребенком (ему дали 19, ей — 16 лет). Другая организовала студию для съемок с участием детей. Таких было семь человек. Если можно, я даже вспоминать о них не буду. У меня дети, для меня это дикость. Радует, что они все получили огромные сроки. И ни одну из них на УДО не отпустили.
— И как к ним относились в колонии?
— Они и жили, и работали вместе со всеми. Некоторые особо агрессивные «бээсницы» пытались их прессовать (в кофе насыпали соль, в ботинки наливали кетчуп, толкали. ). Но администрация всегда это пресекала. Не думаю, что сотрудники к педофилкам хорошо относились, но они вынуждены были их защищать.
«Жизнь течет никакая»
— Какие у вас воспоминания о трех годах в колонии?
— Холод внутренний. Психолог ни разу со мной не общался. И хоть кто-то бы из руководства вызвал за все время, поговорил, спросил: «Какие у тебя дальнейшие планы?» Видимо, считали, что внимание ко мне не требуется. Как-то заметили: «Вы и так стрессоустойчивая». Наверное, это правда. В колонии были женщины, которые не могли за себя постоять. Я могла.
— Неужели драки случались в колонии?
— Сколько угодно. Отряды по 20–30 человек, замкнутое пространство. То одни подерутся из-за чего-то, то другие. Много сплетен — женский же коллектив. За волосы таскают друг друга, душат.
— Ухаживают женщины за собой?
— Кто как. Одни каждое утро подкрашиваются, прическу наводят. Другие «забивают» на себя.
— А сотрудники как реагируют на эти «любовные истории»?
— Плохо. Но когда видят, что они уже долго вместе, то не обращают внимания. Была у нас «бээсница» с огромным сроком. Одна ее партнерша освободится — она другую находит, та освободится — третью.
Бывшая полицейская Алена (за взятку срок получила) ко всем женщинам подкатывала. На свободе имеет девушку с ребенком. Говорит, ребенок ее называет «папой». Вот вам и сотрудницы органов.
— Многих женщин-осужденных бросили мужья, пока они сидели?
— Немногих. Случаи были, мы о них знали. Мне кажется, тяжелее даже, когда тебя дома ждут, когда есть семья. Мучительно это. Меня ждали, но у меня очень хорошие родители, дети, друзья. Длительные свидания полагаются раз в два месяца — на три дня, которые пролетают как миг. Очень тяжело прощаться было: они уезжают, ты остаешься.
Администрация колонии, надо отдать ей должное, за хорошее поведение отпускала домой в отпуск. Все женщины, кому посчастливилось, возвращались в срок, без нарушений. Ни одной попытки побега не было. Чего бежать, если в отпуск отпускают? Мне, правда, не повезло, отпуск так и не дали.
— Работа в колонии есть? И много ли можно заработать?
— Есть, в основном швейное производство. Некоторые работали на «прачке» и на кухне. Я сразу с головой окунулась в работу, чтобы дни летели быстрее и чтобы не видеть того, что происходит вокруг. Что касается зарплат. Вот лично я на руки получала примерно тысячу рублей в месяц. Остальное забирала колония в счет оплаты коммунальных услуг и питания (кстати, если ты не хочешь есть в столовой, все равно должен прийти и сесть за стол).
— А как еще время проводили?
— Да никак. Работа и сон. Художественная самодеятельность у нас была. Но женщины там участвовали не от души, а чисто напоказ для администрации. Бывшие полковники и подполковники пели там. На УДО захочешь — и споешь, и станцуешь.
Я не пела, так что сидела от звонка до звонка.
— Суд отказал?
— В колонии не дали писать прошение на УДО. Как только я сказала, что хочу попытаться, на меня сразу повесили нарушения. Одно — бирка с фамилией криво пришита на форму. Второе — нашли в личных вещах на одну майку больше, чем разрешено. Третье — постояла у соседнего отряда без сопровождения. Если пишешь на УДО без одобрения колонии, то получаешь сразу взыскания. И шансов нет никаких.
Потом дали поощрение за хорошую работу, которое нивелировало все нарушения. И я опять обмолвилась, что хочу писать ходатайство об УДО. Тут же приходит начальник отряда: «Марина, не знаю как сказать, они бракуют тебе новое поощрение».
— Как-то готовят к освобождению?
— Никак. Я отсидела и ушла. А некоторым огромный административный надзор могут установить на 10 лет. Одной так сделали, и теперь она не может никуда на работу устроиться. Как жить? Она сирота.
В колонии многие пересматривают свою жизнь. Но что дальше? Это у меня семья, друзья, а тем, у кого всего этого нет, что делать? Недавно из нашей колонии вышла одна — так она уже спилась на воле. Другую убили недавно по пьяной лавочке (она в свое время срок получила за убийство сожителя). Это все оттого, что работы нет, что ты никому не нужен.
— А вы работу нашли?
— Я освободилась в июле, встала на учет в центе занятости. Работу они мне нашли. Попала на производство, оформляла заказы. Мне за месяц заплатили, а потом «кинули». И я снова сижу без работы. Хотя я с высшим образованием и с опытом работы в серьезных государственных структурах. Везде спрашивают про судимость. И сразу отказывают, когда узнают, что недавно освободилась. Скрыть свое прошлое не удастся. Но это не значит, что нужно сдаваться. Мне недавно одноклассница одна позвонила по видео. Удивлялась, что хорошо выгляжу. «А как, ты думала, я должна выглядеть после тюрьмы?» Все представляют, что ты там становишься зэчкой. Что отпечаток тюрьмы невозможно смыть с себя. Это нет. Нужно всего две вещи: семья и государственная поддержка в виде трудоустройства.
